12342483_1094789683873750_6437592064574175690_n

Так что, те люди были как то более ответственными, ну а потом может, сказывалось то время, это еще, были люди того времени, когда помнили жесткую дисциплину при Сталине, понимали, что заработать не так просто кусок хлеба, а сейчас, не так, развернулась и ушла, до свидания, туда пошла.

ЧИТАТЬЛИСТАТЬ АЛЬБОМ

Рассказчик Рабинович Роза Леонидовна

Ведущий Сорокин Игорь Владимирович

Дата интервью 26 ноября 2015

Роза Леонидовна: Ну, родилась я в Коломне, в 47 году. Тогда мои родители жили на частной квартире. Вот. Ну в 3 года нас дают эту комнату в коммунальной квартире, и находилась она на рабочем поселке. Был рабочий поселок, около городской больницы. Было..Было выстроено несколько домов, где жили, в основном, рабочие Коломн-завода. И что самое, конечно..страшное, что нам дали ордер на эту комнату, как мама рассказывала, в этот же день умер у меня папа. Он пришел с войны с ранением. Он был летчиком-испытателем, и в 50-м году он умирает. И в этот же, в один и тот же день, нам дают ордер на эту комнату. И она говорит: тут бы радоваться, потому что вот скитались по этим…частным квартирам и такое горе одновременно…очень…как говорится…тяжело было пережить, что он все-таки не дожил, что семья была.

Игорь Сорокин: То есть это внезапная смерть была? Да?

Р.Л.: Нет, но он пришел с ранением, а это ранение…значит перешло в стадию раковой опухоли. И…он…болел продолжительно. Болезнь очень быстро развивалась. У него был рак. Поэтому…она очень быстро и он быстро ушел…в 38 лет…Вот, ну я, значит, я уже помню осознанно эту жизнь… В этой квартире мы получили эту комнату, размером она была где-то 16 метров, на 1 этаже жили 3 семьи, семьи были большие, в одной семье, ну как сказать…относительно большие. Тогда же все-таки много было детей, значит 30 человек и еще в одной комнате, вот нас было трое, у меня еще брат, старше меня на 10 лет. В этой комнате жил. И соседи, у них была побольше комната, но там их жило 6 человек, четверо детей и родители. Вот и …конечно, кухня, где-то была метров 11, коридор метров 8. Ну…мало. Мы еще приехали, и я застала, не было газового снабжения, печки топили и стояли титаны для нагрева, чтобы мылись люди. Ну вот потом была большая радость, когда подключили газ, поставили газовые плиты, а я то еще помню эти керосинки, каждый на своем столе это готовил. Это что-то было впечатляющее, когда варилось все это очень долго, три хозяйки одновременно, на этой небольшой кухне, конечно…не очень…сладко приходилось родителям, но тогда, когда люди были готовы к такой жизни и радовались, что вот есть свой угол, что вот есть где-то такое. Конечно, не всегда это было, так сказать, дружно, потому что, когда много народу и то ванна бесконечно занята, то туалет бесконечно занят. Ну конечно были трения, были, конечно, не совсем хорошие взаимоотношения. Ну…как казалось, что все так живут, по-другому никто не жил, и всех все это не очень напрягало. Другого выхода не было у людей, о чем говорить. Вот…и…я, конечно, значит, училась в 18 школе, на трамвае, потому что мама у меня работала целый день, значит она работала с 7 утра до 9-10 вечера. И я после школы ходила к бабушке, она жала там рядом с вокзалом, улица в Галутвене, Глуховская улица была, такая вот, я была у бабушки в 5 классе я училась в 9 школе, такая у нас старая школа, она очень хорошо котировалась, там были хорошие педагоги и в общем школа была очень хорошая. Вот и я доучилась, но…дальше я хотела, очень мечтала быть врачом-стоматологом. Но так как мама растила нас одна, с моим братом, она сказала нам так: дорогие мои, я вам дам в руки кусок хлеба, а захотите вы учиться дальше или не захотите, это вы решаете сами, я вас не могу учить долго. Ну в общем, брата он, ему очень нравилось часовых дел мастера, выучился на часового мастера, а мне она, так как она работала кассиром в парикмахерской, она выучила меня женского парикмахера. И…конечно, это не стыковалось с моей мечтой, но выбора у меня не было. Вот…И я поступив учиться, я еще, как сказать, большим-большим трудом, потому что мне было всего 15 лет, а брали учиться на мастера с 16 лет. Набиралась группа и нас отправили, был такой учебный комбинат в Голицыне, нас всех отправили туда, в количестве 9-ти человек. И вот попасть тоже было сложно на эту профессию, так как она котировалась и пользовалась спросом. Ну, так как мама очень много лет работала в этой сфере, она значит, ей пошли навстречу – меня взяли. Так она бегала в паспортный стол, умоляла, чтоб мне дали на месяц раньше паспорт, иначе я не попадала в эту группу. Меня бы не зачислили. Вот, ну вот я закончила эти курсы и вот я 52 года отработала женским парикмахером. Вошла туда и все, и больше…

И.С.: Прям в одной и той же парикмахерской?

Р.Л.: Нет, парикмахерские менялись. Почему? Потому что где-то меня ставили бригадиром, где-то меня ставили заведующей, где-то что-то потом я была очень много лет секретарем партийной организации в конторе парикмахерского хозяйства. Вот. И очень я работала и в старой Коломне, вот на Красногвардейской была парикмахерская. И у дворца работала, т.е. много коллективов пришлось, это самое, поменять. Ну иногда это была производственная необходимость. Например, там что-то с заведующей было не так, надо было срочно, ну…идите налаживать, там это самое, работайте. Вот. Иногда просто по собственному желанию я проработала, когда на Красногвардейской улице много лет, потом, значит, подруга мне говорит: ну, а здесь контингент клиентуры, в основном деревня, вот, то, что мы с автобусов приезжали, деревень…

И.С.; Здесь каменща была, да?

Р.Л.: Да, здесь была автостанция, и как-то вот здесь было очень много народу. Ну такой, народ попроще. Подумали, ну что мы здесь работаем. Клиентура такая не перспективная, нет, как говорится, роста производства, так..ну..в профессии – давай перейдем в другое место? Мы перешли, в этот сад Дворца, там работали, уже в общежитие, Коломн-завод открыли, парикмахерскую, вот там работали. Многое пришлось, конечно, поменять потом. Дело в том, что количество парикмахерских было тогда одинаково. Это не как сейчас, в каждом доме по 2-2 парикмахерских, но все равно контора была где-то 350 человек работающих. А в новой мы были воссоединены с фотографами, сапожниками, была такая партия «Спартак».

И.С.: Ох, ты.

Р.Л.: Да, была партия «Спартак». И вот она объединяла всю сферу обслуживания: часовые мастера, фотографы, банно-прачечные комбинаты, парикмахерские. Все это было в одной сфере.

И.С.: Почему «Спартак»?

Р.Л.: Не знаю, так называлась партия «Спартак». И потом, значит, все это разъединили по кустам, образовалась такая служба, как бытовое обслуживание, туда перевели ателье, часовых, всех этих профессий. Парикмахерская контора осталась отдельно особняком, она существовала отдельно. Ну вот 350 человек работающих и такое собственно…производство, которое тоже требовало, ну как говорится, глаз да глаз, потому что план выдавался приличный нам. План выдавался приличный нам, было его выполнять, тогда же был планы у нас в хозяйстве, у всех был план и у нас тоже. Но тем не менее, вот работали, старались. Ну и так я не скажу более. Я вот смотрю на сегодняшнюю молодежь, я вот буквально в мае месяце этого года закончила работать, у меня вот проблема стала со здоровьем. А так как работала в 50 лет, вспоминая те, то отношение людей и теперешнее, конечно, те люди были более, как сказать, дисциплинированы, ответственны, щас молодежь относится так легко и просто.

И.С.: Вы имеете ввиду сотрудников парикмахеров или людей, которые приходят, садятся в кресло?

Р.Л.: Нет, сотрудников.

И.С.: Сотрудников.

Р.Л.: Те, которые садятся в кресло, нам не подвластны. Человек пришел, какой пришел, такой пришел.

И.С.: Но ведь все-таки со временем тоже меняются люди.

Р.Л.: Ну, конечно, меняются взгляды, меняются желания, меняются направления, в моде, требования людей становятся другим. Это не то, что, как мы начинали, все было гораздо проще и примитивнее, так скажем.

И. С.: Ну да, ножницы, расческа. Расческа, щипцы, ну машинка всегда была, вот, так что…те люди, они были как-то более ответственны, ну а потом может быть сказывалось то время, это еще были люди того времени, когда помнили жесткую дисциплину, при Сталине. Понимали, что…ну..заработать не так просто кусок хлеба, а сейчас, ну не так, развернулась и ушла, до свидания. Как то дорожили, больше дорожили своей, своим местом, репутацией, так скажем. А щас…на это не очень обращают внимание, хотя, я считаю, это неправильно. Стоя на этом месте, репутация превыше всего.

И. С.: Если 52 года отсчитать, то вы приступили к работе в шестьдесят.

Р.Л.: Третьем.

И.С.: Третьем году, как раз.

Р.Л.: Да.

И.С.: Может Венедикт Ерофеев заходил к вам как раз стричься?

Р.Л.: А может быть, может быть, мне надо визуально смотреть.

И.С.: А вот, как вообще общение с клиентом происходит? Есть разговорчивые, есть угрюмые, есть приветливые.

Р.Л.: Ну конечно все люди разные.

И.С.: Ну поговорить то вот, много историй наверно узнали за это.

Р.Л.: Очень много историй, и причем у меня было очень много клиентов и они проходили династиями, то есть пришла мама, потом дочка, потом ее дочка, вот, потом иногда я, ну у нас раньше запрещалось в женском зале стричь мужчин. Ну мы стригли в конце рабочего дня , а были клиенты мужчины, которые не любили прически, как очень коротко, раньше ведь полубокс, он очень короткий, некоторые как хотели подлиннее, вот они любили ходить в женский зал, обслуживаемые вечерами, в конце рабочего дня. Ну и вообще мастер это конечно психолог, когда к нему приходит клиент, ты узнаешь о его настроении, ты тут же по нему видишь, если она такая колючая, ершистая и не очень. И.С.: Воды или чая?

Р.Л.: Воды, и вот такая ершистая и ты уже понимаешь, что надо своей работой помочь ей, чтобы ее иголочки убрались ты начинаешь с ней говорить, что-то советовать, и по ходу она уже тебе может и рассказать, почему она пришла не в том настроении, и что у нее какая то проблема, это ее желание человек захочет, расскажет. Когда она тебя уже посвятила в какие то тайны, то ты как то уже по-другому относишься к человеку, как-то соприкоснулась к его тайнам и очень много людей, когда именно плохое настроение и хочется вот что-то именно поменять, исправить что-то, и вот тогда они идут к нам. И ты смотришь, как этот человек, если ему действительно понравилась твоя работа, все твои предложения, и он с ними согласен то конечно ты видишь, как у человека появляется совершенно другое настроение, совершенно другое расположение и тебя это радует.

И.С.: То есть это в какой-то степени психотерапия…

Р.Л.: Психотерапевт, потому что парикмахер должен быть психотерапевтом. Вот, потому что у меня получалось так, что девочки, ну мастера все разные, есть тоже, не очень, как сказать, покладистый характер у самого человека и она вот там начинает, она и говорит, та не очень ей нравится мастеру, ей не хочется вступать в этот диалог и она вот как бы недовольна. Вот этого нельзя делать, потому что надо дать возможность человеку высказаться, что она почувствовала, что в этих руках ей стало лучше. Что она приобрела как бы хорошего собеседника, ее выслушали. Это очень непростая профессия и характеры людей ты тоже должна распознать. Когда обычно приходил капризный клиент, а его уже знали, он приходил не первый раз допустим, то всегда.. как-то старались мне подсунуть этих клиентов. Они говорят, Роза, это твой подарок пришел, называли их подарком. И мне пришлось сажать этого человека и как то вот так, эти все углы сглаживать. Так что очень интересно. Я вот поступила в 1 шесть лет, тут же пошла учиться в школу рабочей молодежи, закончила школу рабочей молодежи и конечно я подумывала о высшем образовании, я не могу сказать, что я не думала что потом, когда меня избирали много лет секретарем партийной организации, мне предлагали и руководство всей конторы, но я отказывалась, потому что я говорила, что я не, ну бухгалтерию плохо знаю, а я считаю, что, если человек недостаточно профессионально знает бухгалтерию, он не должен идти, быть хозяйственником, потому что это чревато последствиями. Все это не так просто. Но тем не менее, если поступать в пед институт…как бы мне не очень нравилось, ну я уже настолько приросла вот к этой профессии, я в другой себя не видела и поэтому я решила, что я останусь здесь.

И.С.: А вот скажите, какая первая ваша была парикмахерская, в каком месте вы работали, самая первая?

Р.Л.: Самая первая парикмахерская, вот, когда мы выучились в этом комбинате и приезжали это как раз называется время года сезон весна, и нас всех отучившихся посылают в парикмахерскую, она находится по улице Ленина и вот перекресток Авгана, Авганскго рынка вверх вот сюда. И.С.: Прямо, где станция?

Р.Л.: Нет, нет, нет, не станция. Улица Ленина идет и от Авганского рынка, Авганский рынок, вверх подымаешься, там щас парикмахерская «Шоколад». Вот, там было большое помещение, нам его отдали и мы значит с тали работать в этой парикмахерской. Но так как нас оставили, как сказать то, без присмотра старших мастеров, мы все только что выучились и считали себя ууух, но мы ууух токо теорию. Вот по теории мы ууух, а когда мы столкнулись с работой, то было много слез пролито, было очень много казусов, которые, если бы нас они распределили по разным точкам, то могло бы меньше быть.

И.С.: Какие казусы, например?

Р.Л.: Ну, тогда была завивка там, перманент, она очень капризная была эта завивка и в этой завивке надо знать один из секретов, мы его не знали конечно, мы его не знали, но начали делать, мы сегодня завиваем, а через день женщина идет опять, здравствуйте, у меня ниче нет или где то что то передержали, сожгли, тоже нет. И вот тут бы нас, если бы распределили по разному, нам бы мастера бы помогли бы старшие, которые уже много лет отработали. А так нам спросить некого, доходили своим…

И.С.: А в чем секрет то оказался?

Р.Л.: А секрет, надо было узнавать на запах, там должен быть своеобразный запах и потом, когда я не выдержала, я первая ушла из этой парикмахерской, где вся молодежь, я поняла, что здесь ошибка, что нельзя нам быть одним вот так, работать, это никуда не приведет. Я попросилась, чтоб меня поставили работать в то место, где уже есть мастера со стажем. И вот у нас был один мастер мужчина, когда он увидел, сколько слез я пролила, уже будучи вон там стоять, они же не сразу выдадут тебе тонкости всего. Сначала посмотрели, как я хорошо плачу, как я хорошо переживаю, а потом тогда он мне сказал, когда посадил клиента, значит вроде все делаешь так, у тебя не получается, когда сделала, он сказал подойти сюда, я подошла и он выдал этот секрет.

И.С.: И чем же там пахнет?

Р.Л.: Ну там вот варили состав сами раньше и надо передать вот запах чуть-чуть как бы костра, то есть волос начал припекаться и вот уловить вот этот момент. Если ты не додержишь, ничего не будет, если передержишь, то тоже ничего не будет. И вот этот момент надо было поймать. И вот в общем он мне показал такую изюминку, ну и тогда у меня уже все, как говорится, более менее начало вставать на свое место , потом ты видишь, как работают другие мастера, более старые уже, это хорошая школа,, конечно тут уже другое дело.

И.С.: И вот вторая, куда вы перешли, где находилась парикмахерская?

Р.Л.: Вторая парикмахерская находилась у хлеб-завода, была такая небольшая парикмахерская, там дом стоит, он немножко вглубь от тратуара. Построенный хлебо комбинатом. И там было помещение не очень большое, но там работало вот шесть мастеров. И вот, так как их было мало парикмахерских, нас нашли клиенты и вот туда ходили. Но конечно борьба за каждого человека. Она велась каждый день, и вот те старые мастера, они, как говорится, приучили говорить, не говорить, нельзя клиенту говорить слово «Нет». Я вот так хочу – пожалуйста, а так хочу, пожалуйста, а у нас ведь как щас, мы это не делаем, до свидания. Идите в салон. Щас потому что очень много появилось разных прибамбасов. Кто-то учится, кто-то уже не учится, так как это затратное дело, стоит очень больших денег, а учение в Москве и вот отсылают. А у нас нет, была жесткая борьба за человека, чтоб он пришел еще раз, именно к тебе.

И.С.: А вот еще же есть такой момент технического оснащения, то есть вот где-то в шестидесятые наверно в семидесятые годы появились вот эти вот сушильные аппараты.

Р.Л.: Да, да Сначала были такие вот ну не очень качественные сушильные аппараты, но ничего, областное управление, к которому мы примыкали, ну относились в Москве, оно, как говорится, снабжало, я не могу сказать, что было очень хорошее снабжение, но тем не менее неплохо снабжали. Щас то все просто, щас ты хочешь встать работать, да, пожалуйста, купи себе и вставай. Тебе дадут кресло, за которое ты будешь платить аренду, только за это место. Все остальное должно быть твое. Только твое, и у мастера не да бог даже вот ножницы кто-то возьмет, ими поработает, допустим, твоя напарница сегодня забыла ножницы и она говорит, да я твоими поработаю. Все, ты потом ими не сможешь работать. И человек привыкает к инструменту и инструмент к нему. В общем, такая тонкая вещь.

И.С.: А раньше такого не было, раньше пришел, подстриг, оставил эти ножницы, другой пришел, ими же подстриг или Всегда так было?

Р.Л.: Всегда! Всегда! Инструмент всегда был личного мастера. Вот все это заказывалось. Все эти расчески и те заказывали на Каломн-заводе. Были специальные мастера, которые знали, какие именно расчески нам надо сделать. И у кого-то мы покупали постоянно, а у кого-то вообще не брали, потому что они не годились. Все было..

И.С.: Металлические?

Р.Л.: Да, металлические, начинали мы все с металлических.

И.С.: Ну я помню вот это в детстве ужасные ощущения, когда холодная вата в расческу вставленная.

Р.Л.: Да, смачивает, все было не так. Ну вот и вот я прожила в этой коммуналке до замужества до того, как в 21 год я вышла замуж и потом уже свекровь жила по стене Маринкиной башне стояли дома, покосившиеся, такие старенькие. У нее была там своя комната и вот ее должны были снести и вот теперь из за этой реконструкции.

И.С.: Но это уже 70 тые ?

Р.Л.: Это уже 70 тые. 74 год мы получили квартиру.

И.С.: То есть вы пожили, какое-то время здесь в Маринкиной башне?

Р.Л.: Нет, я у свекрови не жила, я так и осталась жить в коммунальной квартире, потом мы пошли в частную немного пожили и вскоре нам значит от этого сноса ветхих домишек дали квартиру. Все было конечно не просто, потому что распределили на предприятии. Предприятии должны были предоставлять квартиры, где например, кто где работал. Муж мой работал на канатной фабрике и обязались чтоб предприятие выдало людям квартиру, но предприятие, конечно, не очень хотело, квартиры были нужны и они хотели, чтобы исполком давал. Ну, много было перетерто всяких речей чтобы этого добиться, но в конце концов дали нам эту квартиру. И вот мы со свекровью жили уже здесь, но до замужества я жила в этой квартире и еще дочь у меня родилась в этой коммунальной квартире Это было так замечательно впечатляюще, что мыли мы ее в комнате, комната эта 15 метров вот здесь вот квадратик, вот ставилась ванночка, тут же мыли и тут же мы это самое и обедали и завтракали, все в 15 ти метрах. Ничего, считали, что более менее. Но на частную уже пошли потом, потому что уже ребенок начал ходить, а ходить негде. Ему нужен был простор. Ну конечно люди того поколения могли жить в коммуналках. Теперешняя молодежь не смогла бы жить в коммуналках. Просто не смогла бы, потому что характер поменялся в целом у народа. Люди были более терпимы, более сговорчивей, война прошедшая и такая жизнь ну такая, как бы сказать, ничего нет, это как бы воспитывало людей. Они привыкали к тому, что надо чем-то жертвовать, а нынешняя молодежь. Хочу сегодня, чтоб было.

И.С.: Да нет. Мне вот кажется в Питере так много коммуналок, что и сейчас молодежь спокойно к этому относится, как к естественному.

Р.Л.: Ну понятно, а куда деваться. Я была у подруги в Питере, у нее 12 коммунальных комнат, там огромный дом вот. Ей дали комнату, она поменяла Коломну на Питер. Она мечтала жить в Питере. Комната 33 кв метра, огромная комната. Это огромный коридор, столько народу это что то невообразимое. Да там конечно, Питер.

И.С.: Молодежи весело.

Р.Л.: Да, да. Но очень много, конечно, сложностей, бытовые стычки, там конечно происходят. Я там была, но она, конечно, потом решила этот вопрос с квартирой, чтобы как-то не жить в этой коммуналке.

И.С.: А вот нам вчера рассказали чудесную историю, оказывается, были такие аппараты, где можно было бросить монету и надушиться одеколоном.

Р.Л.: Были. И.С.: Но это было совершенно неожиданно.

Р.Л.: Но в Коломне их было один по моему стоял, это вот здесь была в центре мужская парикмахерская, но почему то он простоял не так долго. Не знаю почему. А в основном эти аппараты, я когда только начала работать, я ездила часто в Москву, смотрела как там мастера работают, училась там это. И вот я ездила, там была парикмахерская на Калининском проспекте «Чародейка». И вот там я впервые увидела этот аппарат, потом я рассказала, что вот есть вот такой аппарат, давайте вот это самое суда, ну поставили один, но у нас очень мало он, да, как типа газ вода, только это распыляет этот самый одеколон. Но в Коломне он был один и очень мало простоял, чет там.

И.С.: А как там ароматы можно выбирать или один.

Р.Л.: Нет, один, один.

И.С.: Шипр.

Р.Л.: Да, да, был один аромат. Не то, что там выбор какой-то и ты мог.

И.С.: А вот с ароматами, это же очень тонкая вещь, что подходит, кому.

Р.Л.Да, конечно, конечно, но во-первых их было не так много, там че то кармен, шипр, тройной одеколон, кто на какие деньги был это самое.

И.С.: И как распределялось? Что дороже, что дешевле?

Р.Л.: Ну, да конечно, в стоимость оплаты за работу уже входила, каким одеколоном дорогим или дешевым спрашивали человека и его значит рызгали, вот и потом взымали.

И.С.: А вот не помните, сколько стоили шипр, тройной?

Р.Л.: Ой, нет, нет, это, потому что, я не помню. Потому что я работала в основном в женском зале. У нас этого не было.

И.С.: А какой дорогой? Шипр или тройной?

Р.Л.: Шипр. И.С.: Шипр дорогой да? А тройной самый дешевый?

Р.Л.: А тройной самый дешевый считается. Вот, а я только по женскому залу помню, вот у нас стрижка стоила 40 копеек.

И.С: Любая?

Р.Л.: Простая.

И.С.: Простая.

Р.Л.: А потом в семидесятых, да, в 70-х появились модельные стрижки. Выучили стричь их модельной стрижке, стоили они рубль 70. Это считалось очень дорого и очень круто, модельная стрижка.

И.С.: А завивка?

Р.Л.: А завивка вот отошла уже, шестимесячная постепенно стала уходить и пришла химическая завивка.

И.С.: А перманент это шестимесячная?

Р.Л.: Да, это шестимесячная и вот она уже стала отходить и больше уже стали делать химическую завивку. Потому что она более красива была, потом она практичнее была, дольше держалась, там были свои преимущества, поэтому шестимесячная, перманент быстро отошел. Так что очереди были, это вообще, мы начинали работать в 7 утра и до 10 вечера мы работали и причем, в две смены

И.С.: но это показатель хорошей жизни.

Р.Л.: Да! Да! А теперь очень мало народу, меньше ходит, ну правда, если суммировать, если раньше было меньше 10 парикмахерских на Коломну, а сейчас то их где то 150, может быть и не меньше, просто так вот распределились теперь и уже нет этих очередей, выстаиваний, никто, как говорится, не будет тебе стоять часами, щас каждый дорожит временем, кто себе может позволить стоять по 2, 3 часа, как раньше. Или занимать очередь в 5 утра, это было такое время.

И.С.: Это вот когда такое время, когда такая мода на прически пошла

Р.Л.: Да, потому что женщины очень за собой следили, я хотела сказать. Щас не так следят за собой, а раньше начинался понедельник и все хотели прийти на работу, достойно выглядев. Делали завивку, делали укладку, чтобы всю неделю она держалась и всю неделю она ходила нормально, с нормальной головой, как говорится. Красиво смотрелось, а щас вот длинные волосы, раз, смахнула, причесала, не очень много времени уделяют. Хотя очень много щас препаратов не сравнить с тем, что было раньше, тогда же тоже ничего не было. Наши женщины были не очень то избалованы, вот они делали то, что можно было себе позволить по мнимому, чтоб достойно выглядеть, а щас уже конечно совершенно другое отношение, эти салоны, эти спа салоны, это все, при желании, при наличии денег можно потрясающе выглядеть.

И.С.: Вот скажите, глядя фильмы, на фотографию, сразу определяете время у прически?

Р.Л.: Да. Чтобы я не смотрела, фильм, спектакль, первое, что я обращаю внимание, прическа, примерно какой возраст, качество, как она сделана, обязательно отмечу про себя так, конечно, я и смолоду в основном ходили смотреть. Вот начинают демонстрировать фильм, людям понравилась стрижка. А вот вы этот фильм смотрели, я вот хочу вот так, так что ты должна была быть в курсе событий. Она придет, попросит эту стрижку.

И.С.: То есть вам нужно было вовремя посмотреть

Р.Л.: Да, да, посмотреть, быть в курсе, а не так абы кабы. И вот также щас вот я смотрю по телевизору там, ну дочь у меня тоже парикмахер, она вообще то музыкант по профессии, но она не работает по музыку, потому что она закончила в 90 е годы училище и устроиться было невозможно, когда у нас все консерваторские поехали с челноками и тряпками, никому не нужны были музыканты. И так вот неудачное стечение обстоятельств, и она очень мало поработала и тогда она сказала, так я прихожу и работаю с тобой и мы открыли вот эту парикмахерскую у хлеба завода, которая давно была там, а потом ее закрыли и никто не хотел там работать. Мы ее открыли и мы с ней работали там. У нас было прилично количество клиентов, потому что у меня быль большой багаж клиентуры вот, я когда работала в другой парикмахерской, они говорят, господи, ты б шла куда-нибудь работать, твои сидят тебя ждут, ну люди заходят, в ожидалке сидят ждут. А люди убегают, они пугаются, когда народу много, долго ждать,а эти сидят ко мне ждут, допустим, и я говорю, девчонки, я уйду. Открыла эту парикмахерскую у хлеба завода и мы с ней там работали. Как раз тут и она сказала, что она с музыкой завязывает, потому что она ездила по району, преподавала музыку, а тогда еще была проблема, люди не могли позволить инструмент, а без фортепиано, она говорит, ну а что я им говорю, а где им дома учить уроки, тренироваться инструмента то нет и я говорит в пустую, нет, говорит, это не дело. Вот, очень и очень было тяжелое время. И вот она тоже стала парикмахером работать. Проработала 20 с лишним лет.

И.С: А вот расскажите, изменение моды в прическе. Мне кажется, у меня сестра, когда война и мир фильм вышел, она сразу стала завивать вот эти вот кудряки.

Р.Л.: Да, обычно вот, когда фильм покажут, да. Как то ведь, вы помните, те 70-е и 80-е годы даже еще были такие прически, женщины у нас ходили с такими халами, начесами, прическа делалась на неделю и она была спокойна. Надевала платочек и спала.

И.С.: Хала это называется?

Р.Л.: Да, да. Делалось, там много разновидностей, она плелась в виде косы в пучок, одна прическа. Другая прическа, например, делалась вечерняя, это более красивее делалось, чтобы это смотрелось. Очень много было разновидностей причесок. И мы то мастера, вот с этими прическами позаработали себе аллергию на лак, потому что там очень много брызгалось лака. Вот заходишь в парикмахерскую, стоит такая дымка, все фиксируют лаком, лачниц не было, их стеклодува выдували нам на на заказ.

И.С.: Что значит лачница?

Р.Л.: Лачница это такой был значит, но мы получали жидкий, фабрика «Свобода» выпускала жидкий лак. И вот так , надо же его распылить и мы получали в пузырьках распылить, кто то там стеклодувы, дельные мастера делали стеклянные нам такие колбочки, на них покупали клизму и ее обрезали и надевали на эту колбочку и такой пульверизатор получался. Если обычный пульверизатор получался, то он засорялся, так как в этот лак входила канифоль. И вот эти вот колбочки, мы покупали эти лачницы, заходили люди, а там дымка стоит. Все лачат, эти прически делают.

И.С.: То есть получается, выдували в клизму?

Р.Л.: Да, вот эта вот груша и она распыляла. Вот там 2 трубочки были. Одна значит с дырочкой, вторая тоже с дырчкой, но как-то было вот так вот устроено и тем воздухом и распылялся вот этот самый, приносили, уже мужчины наловчились, приносили.

И.С.: На заводе делали?

Р.Л.: Да, где то на заводе делали. Придут, нам чемодан откроют и кто там какую берите, кто поменьше, кто побольше. Ну обычно они все брали, чтоб было. Очень сложно работали, потому что требование народа росло, а особо очень мало было таких вот прибамбасов. Когда я первый раз поехала заграницу в Финляндию, люди покупали тряпки, а я покупала инструмент, я из Финляндии везла инструмент. Я как там пришла и увидела, у меня глаза открылись, рот открылся. Я говорю, начала, мне это надо, это надо. То есть вот где бы не была, потом в Болгарии тоже, смотришь вот щетки, расчески. Кто-то за тряпьем, а ты все за инструментом бегаешь. Вот чтобы привести такое, чего у нас еще не было, а там было.

И.С.: А вот скажите, когда вот эти вот прически меняются, да, ну люди же тоже переживают. Они уже нашли свой облик и вдруг другая мода. Кто-то ведь застревает в своем времени, еще можно и сейчас встретить какую-нибудь даму с шиньонами или мужчину с бакенбардами.

Р.Л.: Да, да, просто у человека, у каждого человека свой вкус и ему кажется, порой даже не убедишь, она пришла к тебе и носит допустим стрижку которая не очень ей хорошо. Говоришь, а вот вы сделаете это. Нет, нет я привыкла ее укладывать, она привыкла видеть себя в таком образе. Это очень сложно бывает переубедить, ну тогда говоришь, хорошо, я сделаю то, что вы просите. А есть люди хорошо вот соглашаются, да, да хотела бы поменять, может вот это вот будет лучше. Начинается там все зависит от человека

И.С.: А вот шиньоны когда они появились?

Р.Л.: Ой шиньоны появились вот в 70-е, пришел расцвет, шестидесятые еще не очень, не очень. А вот в 70-е да, тут начали мастера делать их. Ну мода длинные волосы, высокие прически, эти шиньоны, эти вот косы всевозможные делались и подставлялись, их укладывали, так же накручивали.

И.С.: Нам рассказывали, что чуть ли не банки вставляли, чтобы повыше было.

Р.Л.: Ну банки не банки, но просто посредством начеса мы делали.

И.С.: То есть никаких приспособлений там не вставлялось?

Р.Л.: Нет, были прядочки такие, где можно было подколоть или допустим делали свадебные прически, прядочки накручивали, локон, чтобы как то длинно и красиво. Изощрялись, хотели себя украсить, но это в основном 70 е годы, женщины изощрялись.

И.С.: А по профессии не ударили парики, тоже ведь была мода сумасшедшая

Р.Л.: Да по-началу многие люди, особенно ну что скажешь практично. Купил, одел, пошел, но во первых в них тяжело, потому что жарко, есть парики синтетические, это более дешевы, есть из натурального волоса, более дешевые конечно многие на них позарились, они по началу смотрятся естественно и так вроде ничего, а в процессе носки они ухудшаются, это волокно становится уже не таким красивым, естественным и уже можно сказать да да парик, но когда зимой и осенью прохладно, можно как говорится носить, то летом в нем очень жарко, это очень тяжелое испытание для женщины. А по-началу да. Ну и щас вот даже к шубам натуральным очень любят парик не нужен, шапку, красиво смотрится и тепло. Щас очень как говорится, там например женщина не может вырастить себе волосы, купила там длинное карэ, какие ты хочешь, пристегнула, походила какое-то время, да это имеет место. Пожилые люди, у которых качество волос с годами лучше не становится, ухудшается, они тоже к этому прибегают, но опять же это в основном зима, осень, тяжело. Есть вообще даже, что можешь потерять свои волосы, это очень сложно, мы не советуем. То есть один раз одеть, да, сходил, а если постоянно очень тяжело. Вот, так что, но первое время я вот, отработав 53 года, я очень тяжело переживаю уход с работы, потому что я настолько привыкла общаться с людьми, настолько я любила свою профессию, я даже когда я начала я не думала, что будет такая любовь. Я бы не сказала, что прям любовь, просто я по натуре очень ответственный человек и я подходила по началу очень ответственно, что ты стоишь работаешь, надо это делать хорошо, а потом уже в процессе появился другой интерес, хотелось больше уметь, больше знать и совершенствоваться, че то познавать новое.

И.С.: Может надо маме спасибо сказать, что она эту профессию

Р.Л.: Да, потом я ей сказала спасибо, потому что когда люди не могли заработать я могла заработать столько, сколько я хотела. Если ты не ленишься, то тогда в этой профессии можно было заработать очень хорошо. Если ты ленишься, то вопрос другой. Вот, и когда я, ну уже вышла замуж и когда получили квартиру, я могла позволить себе купить допустим гарнитур в жилую комнату, не все этого могли, я могла, да я пахала, но я это купила, я хотела и потом я ей стала благодарна, что я не познала бедственных ситуаций в финансовом вопросе, они были не шикарными, но они были достойными жизни.

И.С.: Скажите, а дома вы не практиковали стричь?

Р.Л.: Дома я когда была помоложе у нас шестиподъездный дом, все эти шесть подъездов ходили ко мне домой. После работ, там одна придет, ой мне надо срочно, не могла бы ты. Где то по дороге встретишь, в магазине. Ну приходили, ну приходили, кому я могла отказать, всех было жалко, вот и дома делали и выезжала допустим свадьба, вы могли бы причесать прическу, ну невесту, да могла бы, а там надо маму еще причесать. Гостья какая то приехала, тоже причесать, то есть получалось что ты причесываешь целую свадьбу. Да, и такое было. У меня был специальный сушуар стационарный, как сказать то, домашний. Он значит, такое небольшое сооружение, им высушиваешь.

И.С.: Это сушуар называется?

Р.Л.: Ну, он назывался фен, он, значит, как сушуар работал, как в парикмахерской, станционарный, а дома домашний.

И.С.: То есть это вот называется сушуар?

Р.Л.: Да, это сушуар, а у меня дома маленький такой, стационарный был, которым я значит пользовалась дома. Вот, наш выпуск локоны и желающие., кто там накручивался, можно было высушить и вот я так делала прически почти все свадьбы, причесывала. Все это было как казалось не тяжело, и даже сейчас вот есть соседки, которые уже состарились, мы все состарились, они не выходят из дома, они мне позвонят, приди подстриги, ну не выходит человек из дома. Сложная ситуация, я сейчас сама не очень хорошая, но так как это в одном доме, ни куда то идти, пойдешь и сделаешь. Вот, просто за столько лет, настолько привыкли.

И.С.: Ну нам вот рассказывали про эту квартиру, что здесь, ну была такая взаимовыручка. Здесь жил артист, здесь жил врач, здесь жил парикмахер.

Р.Л.: Ага.

И.С.: Вот и если стричься в эту квартиру, если зуб заболел у кого записываешься, то есть вот такая вот взаимовыручка.

Р.Л.: Да, да, это было, конечно, но в нашей квартире были в основном пенсионеры,так не очень это было, но так как, ну дом огромный, народу много, я там когда жила на рабочем поселке, там мы проходили как парикмахеры медосмотр, каждые три месяца, раз в год флюорографию. И вот у нас жила в рентген кабинете, конечно я приду, мне нужно флюорографию пройти, да да да, конечно. Придешь там, без очереди, она быстренько тебе сделает флюорографию. Так что, конечно, все люди очень тесно общались, вот сейчас это как то разрозненно, вот сейчас ты можешь даже не знать, вот прожила я с соседями напротив 40 лет, их не стало, они продали квартиру, вот щас заехали молодые, и я даже не могу сказать как зовут жену, вот муж потому что он там, мы как то соприкоснулись, он замок менял, сказал, что его зовут Павел. Вот, а жену я даже не знаю, как зовут. А раньше такого не было, здесь 2 девочки напротив жили, они там уже играют, тут вот другие соседи там тоже как то общались, конечно, были более как бы сказать люди проще и шли на контакт. Щас так на контакт не идут люди, щас очень осторожно, обособленно и сто раз подумают, заговорить или нет или лучше помолчать. А раньше как то все про всех знали, кто, где работает, кто чем дышит, кто что.

И.С.:А вот еще особенность профессии, наверное, там, когда праздник, когда люди все отдыхают, у вас наоборот, самое напряженное.

Р.Л.: Я очень не любила праздники. А почему я их не любила? До степени устаешь, но дом то остается дома, тебе тоже нужно приготовить убрать, то се, к тебе тоже придут люди, а ты приходишь уже просто никакая.

И.С.: Восьмое марта.

Р.Л.: Восьмое марта это что то, новый год, мы уходили с работы под новый год и в дороге встречали, мы не успевали даже добраться до дома, потому что всех жалко, всем сделать надо и ты не успеваешь оглянуться, что вот щас новый год настанет, а ты еще пути. Всякое бывало, я конечно праздники не очень любила, потому что я очень уставала пере праздниками, это издержки нашей профессии. Конечно, ты же не скажешь человеку, вы знаете, я устала. Сделаем, сделаем, все будет хорошо, щас все сделаем. Конечно, это все не просто, труд тяжелый, но во всяком случае ты сразу видишь результаты своего труда, что мне нравится. И по выражению лица ты уже понимаешь, нравится или нет. А если еще скажут, а вы не могли бы дать визитку, то тогда мне очень понравилось. Ну, тут конечно ты таешь от этих слов, человеку понравилось. Это теперь даешь визитки, а раньше и телефонов не было, ничего. Скажешь там режим как работаешь и считали люди. У меня была одна клиентка, она ходила много много лет. У нее были прекрасные волосы, делала она только стрижку. Ей надо было куда то уехать, а я была в отпуске и она послужилась у другого мастера, она приходит домой и муж ей говорит, Ниночка, что то мне сегодня не нравится, ты не у Розы была? Она говорит, понимаешь, она в отпуске. Как сейчас, я раньше брала путевки горячие и пользовалась, ездила отдыхать. Поэтому так получилось. Она говорит, вот она в отпуске, мне пришлось изменить ей. Он говорит: лучше бы ты изменила ей, было бы не так заметно. Ах-ах-ах.

И.С.: Ах-ах-ах.

Р.Л.: И мы, у нас поговорка стала как нарицательной. После этого мы стали говорить: лучше изменить мужу, чем парикмахеру. И.С.: Вот так рождаются афоризмы.

Р.Л.: Да, да. И она была причем, однажды я стою, работаю, вдруг приходит моя Нина Григорьевна с тортом. Я к ней вышла, говорю: вы спешите? Идете на день рождения? Она говорит, нет, Роза Леонидовна, я не спешу, я пришла вас поздравить. Меня? Я 10 лет как у вас обслуживаюсь и дает мне этот торт. Надо же помнить, с какого времени вы обслуживаетесь, так что всякое было, всякое такое, воспоминания такие.

И.С.: Ну вот интересно, смотрите у кого-нибудь фотографии и видите, ага, я делала прическу.

Р.Л.: Я первое время, у меня было очень много подруг, много подруг, первое время, рука не набита. Я после смены оставалась и причесывала бесплатно своих подруг, чтобы набить руку, чтоб вот повысить свою квалификацию, я их причесывала после смены я еще оставалась и стригла или прически делала. Они все до сих пор вспоминают, висят фотографии, будто ты меня на свадьбу причесывала. Однажды я сделала прическу невесте, на свадьбу, она была из Луховиц. И потом года через 2. Она родила, у нее ребенок появился, года через два она пришла ком не и говорит, Роз фотография теперь висит в ЗАГСЕ. А я ее украсила живыми цветами, прическу сделала и сочетала эту прическу с живыми цветами. Говорит, эта фотография у нас висит в Луховицах в ЗАГСЕ. Вот какую красивую прическу вы сделали.

И.С.:Я как раз хотел спросить, а допускали ли вы какие нибудь собственные изобретения?

Р.Л.: Ну конечно, ты уже, например, приходит девочка на выпускной, ей надо причесаться, ты спрашиваешь, какое у нее платье, какой цвет. Это она предварительно пришла с тобой договориться, что ей надо причесаться. Ты это спросила и уже думаешь, а чем можно украсить прическу, и ты ей предлагаешь, а может быть вот это вам сделать, а может это. Вот, а может быть цветок приколоть, а может бант суда такой вот небольшой сделаем. А может мы сделаем там какую то красивую заколку в виде броши, чтобы она смотрелась. То есть ты уже начинаешь вот так вот как то участвовать в этом процессе, чтобы это сочеталось, чтобы это было красиво.

И.С.: Ну это уже другая немножко профессия, дизайнер модельер.

Р.Л.: Да, да, ты должна, это вот, как говорится, прочувствовать, так одна как то говорит, нет, мне ничего не надо, я хочу поскромнее, ну сначала попробуешь ей вколоть, а она хочет что-то скромненькое, жемчужинки пробуешь, ой как красиво, ой как красиво. Ну вот видите, а вы не хотели, говорили, что не нужно вас украшение. Так что, конечно, это очень, мне лично доставляло удовольствие. Причем я любила, как девчонки надо мной смеялись, ты любишь занудных. Я люблю капризных клиентов, я не люблю, когда человек сидит безразличный и ему все равно, бывают и такие, ну как пострижете. Ну вы как хотите, как вам хочется, вам же ходить с этой прической. Да я, как хотите. А я вообще люблю, когда человек что то просит, неординарное, что то такое ему хотелось. А многие мастера не любят это, потому что нужно мне вот это, заморачиваться, что она хочет.

И.С.: Сейчас вообще красят в самые невозможные цвета, дреды плетут, че только не вытворяют.

Р.Л.: Да, да.

И.С.: Это вы не освоили еще?

Р.Л.: Нет, дреды я не плела, я нет, потому что я даже, это уже появилось, когда у меня такой возраст, хороший наступил, осень как говорится и у меня уже проблемы начались с ногам, я не могла поехать, а это надо было поехать учиться в Москву. Нет, это я уже говорю, молодежь, косы плетите, дреды крутите, без меняю. Я уже не хочу, потому что все, ресурс выработан, слишком в молодости не жалел себя, как говорится. Может по-другому относилась, был бы может другой результат, а щас вот, ну все равно как говорится, возраст никуда не денешь, не одно так другое. У меня всегда, я завидовала соседке, она работала в голотвене кассиром, я говорю ей, как я тебе завидую, ты всю смену сидишь. И что? От того что она сидела, она вообще не могла ходить, коленки у нее были в таком состоянии. Казалось бы, сидел человек. Я говорю, ты еще горы можешь свернуть дома, а я уже никакая. Вот пожалуйста, никто ничего не знает, что лучше, где найдешь, где потеряешь. Ну конечно вот это щас вот очень много мужчин парикмахеров, потому что….у нас, заграницей всегда было много. В послевоенное время мама у меня работала кассиром, у них тоже было много мужчин, в послевоенное время. Это была сугубо женская профессия, а заграницей были и мужчины, потому что это не так просто. А потом и женщины многие любят, когда мужчина обслуживает. Считают, что может быть видит он по-другому, лучше сделает, предложит что-нибудь. Все люди разные. Абсолютно, все непредсказуемы. Вот, так что.

И.С.: Спасибо вам. Мы забыли сказать, что сегодня 24 ноября четверг, Роза Леонидовна Робинович. Спасибо, Роза Леонидовна, очень интересно бывает погружаться в совершенно такие глубины. Нет, любая профессия мы берем интервью у разных людей и такое узнаем. Например, нам рассказали про магазин огонек, тонкости, хитрости, как там работали, как бумагу резали, сколько стандартов, кулек на 100 грамм, кулек на 200.

Р.Л.: Я помню это, 24 магазин, где я жила, придешь, они разрезают бумагу эти ножом. Такая толстая, всегда удивлялась, это так тяжело, как это все подготовить.

И.С.:И открываются прям объемные картины мира.

Р.Л.: Да, да. Думаешь, что все не так сложно, оказывается, если ты грузишься в это, то это требует серьезного подхода. Не так просто. В жизни ничего нет простого оказывается. На первый взгляд только кажется.

И.С.: Интересно было бы с вами полистать какие нибудь журналы. Мне кажется вы бы сразу реагировали на какие то.

Р.Л.: Вот я не догадалась взять журналы причесок то, у меня сохранились эти журналы причесок, ну тогда вот, когда я только начинала. Очень много моделей показано, как делать. Это самое.

И.С.: Может вам как уникальному специалисту перейти в музейную сферу работать?

Р.Л.: Так у нас если создавать музей парикмахерского искусства, то это надо очень много такого инструмента достать, которого уже почти не достанешь.

И.С.: Как вы называете вот эти? Лачница.

Р.Л.: Лачница, вот этого вот всего уже не достанешь или такие вот у меня были, когда мы учились, мы вот начали с классики, как говорится. У нас был старый преподаватель парикмахер в училище и он начал нам показывать холодную укладку волос, это когда волнами уложенные. Это вот как щас показывают иногда, 20 е годы, 30 е. У женщины выложено волнами и кажется так просто, а это такой труд. И вот сейчас мода вернулась, многие на телевидении я смотрю, делают, это называется холодная укладка волос. Руками ее укладывают, не умеют делать, я говорю, я же вижу, я же смотрю. Это была настолько классика, настолько мурыжили, а мы еще думали, зачем нам эти щипцы, ну мы что локоны крутить, когда учились. А это классика, от нее никуда не денешься. Если ты будешь уметь это, то все остальное для тебя как говорится как хлеб по маслу.

И.С.: Ну у вас вот здесь помню, процветает город музей, поэтому, вот скажем мы в коммуналке, здесь мода шестидесятые, семидесятые. Ну, может быть, снимают фильмы, кстати. Здесь уже два фильма снималось про те времена.

Р.Л.: Да? И.С.: Да, ну например может быть вы щас глянете, там на мониторе есть фильм, скажите, неет, не подходит эта прическа из того времени, эта прическа такого времени. Это уже тонкости, которые считывает только специалист или вот барышни в кринолинах в музее пастилы, свое должно быть. Своя укладка, свои какие-то хитрости.

Р.Л.: Да, да.

И.С.: Вы уже как специалист экстра-класса, со стажем, могли бы консультировать и показывать хитрости, Р.Л.: Конечно, можно.

И.С.: Поговорите с девчонками. Мне кажется это очень даже. Да, может быть актуально. Будут специально приезжать на вас из других городов. Хочу в тридцатых, пятидесятых, в девяностых.

Р.Л.: Да, да, да интересная мысль. Жаль, шо голова уже не тем забита. Здоровье, которое проявляется с годами, перекрывает все.

И.С.: Ну так, вы же энергию свою будоражите, когда творчество включается.

Р.Л.: Это понятно, конечно. Ты совершенно по-другому начинаешь ощущать.

И.С.: Вы же не из тех людей, которые сядут у подъезда на лавочке.

Р.Л.: Нет, конечно. Хотелось бы, но никогда не знаешь, что жизнь тебе преподнесет. Кто ж знает, что придется сесть на лавочку, потому что я, если я когда то с осуждением смотрела, кстати, щас почти уже никто не сидит.

И.С.: Щас лавочки убирают, чтобы на них не распевали.

Р.Л.: Да и сейчас далеко пойти и не пойдешь. А воздухом подышать хочется, может быть, придется на лавочку у подъезда. Так что жизнь она такая непредсказуемая, что когда-то ты думал: нет нет-нет, со мной этого не будет. Получите.

И.С.: Да, это самостоятельность у бабушки у подъезда. Они все знаю, что происходит.

Р.Л.: Нет, щас уже сложнее. Много квартир сдается, они не успевают за этими событиями. Щас ведь как, сегодня сдают этому, завтра эти уезжают, щас уже тоже. Это раньше знали, что варится в каждой квартире, мясо или картошка пустая, как говорится, кто как живет. Это все знали. Щас это конечно не так. А потом щас, раньше то телевизоров не было, а щас мы можем, бабушки сядут и как начнут эти сериалы. Они утром начинаются про здоровье и до вечера.

И.С.: Теряют квалификацию.

Р.Л.: Да, теряют, это понятно, теряют квалификацию. Ну я не знаю конечно, может быть стоило бы подумать, но если раньше я стоко как сказать старых вещей и инструмента аннулировала просто негде хранить и все это захламляется и все это конечно.

И.С.: Ну может быть начать с того, что ну какую-нибудь встречу тематическую придумать и вы пообщаетесь на предмет причесок шестидесятых. Такая вот лекция с практическим выходом, дочка вам поможет. Потом следующая какая то, мне кажется, очень интересно, народ пойдет с удовольствием.

Р.Л.: Думаете?

И.С.: Да, мы встречаемся с разными людьми, специалистами и конечно такой необычный разворот. Все же это в памяти, я вот это холодную расческу никогда не забуду.

Р.Л.: Да, да,.

И.С.: Как клали доску, как жужжала на ухом машинка, как мурашки шли от этой холодной. Это же навсегда, эти ощущения. Я не любил в детстве стричься, сидишь, все тебя придушили этой и над тобой занесли уже жужжащую машинку.

Р.Л.: Это щас вот такие приспособления в детских парикмахерских, и кресла то сделаны как ежик, например. Ребенок сидит, он под впечатлением. Или на лошадке, даже кресла такие делают необычные для детей, для детского зала. Вот, где уж там ему плакать или что-то такое. Он забыл, он рад до смерти, что…Щас настолько это все продвинулось, даже удивляешься, как хорошо, что это придумали.

И.С.:А вот интересно мода на длинные волосы, когда парни там начали носить в 70-е были какие-нибудь истории с эти связанные?

Р.Л.: Ну конечно были, они приходили стричься и вот они до трясучки ради бога только, чтобы это не коротко, вот, ну и ты ему говоришь, ну давайте облагородим и сделаем это более, как говорится, чтоб это красиво было. Нет, только не уменьшайте. Ну, многие самодеятельностью занимались. Считали, что, если длинные волосы, то можно их подрезать и абсолютно неважно как они легли. Так что, теперь все налысину стригутся. Есть и хорошие волосы, ой говорит, как удобно, это же так удобно. Особенно когда лето начинается, вот это вот убрать, убрать. Налысину. Так что…

И.С.: Наверно вы могли бы еще вывести какую-нибудь закономерность, характер человека, характер волос и ершистые, не уложишь. Есть нежные, тонкие волосы.

Р.Л.: Послушные, да.

И.С.: Как это вообще?

Р.Л.: Да, да, раньше вообще говорят, о характере судили по волосам.

И.С.: Да?

Р.Л.: Да, вот есть такое в народе человека, что о характере человека судят по волосам, потому что, если волос мягкий, значит характер мягкий, податливый. Если жесткий, значит он жесткий, упрямый такой. В народе это ходили.

И.С.: Ну слово ершистый наверно не случайно?

Р.Л.: Наверно, да, от этого, где то что. Вот так.

И.С.: Торчком, не уложишь.

Р.Л.: Да, если вот растут сзади вверх, они будут стоять. Так что много очень нюансов и все люди разные, чем хорошо, что люди разные, тем интереснее профессия А потом уже, когда много лет работаешь, к тебе начинают ходить постоянные клиенты и ты уже знаешь, у кого, что спросить. Ты уже настолько знаешь сын, дочь, там как кто или она садится и сама начинает тебе рассказывать, она знает, что ты в курсе всех событий. Так что, да, интересно, интересно.

И.С.: Интересная с вами получилась беседа. Мне кажется надо продолжать вот эту тему музейную.

Р.Л.: Музейную?

И.С.: Да, парикмахерского дела.

Р.Л.: Ну не знаю, не знаю. Так это…

И.С.: Вчера нам показывали фотографию как раз коллектива магазина.

Р.Л.: Я когда то там знала всех.

И.С.: Я просто вопрос встал, я посмотрел первым делом все таки на моду, на одежду

Р.Л.: Да.

И.С.: Там барышни были в таких вот на резинках у них

Р.Л.: Фонарики.

И.С.: Фонарики, да.

Р.Л.: Рукав фонарик.

И.С.: А вот прически не посмотрел. Вот если бы до этого с вами встретился, я бы может по прическе что то, как там уложено. Вы бы наверно безошибочно сказали бы год.

Р.Л.: Конечно, конечно.

И.С.: Да, пасиба.

Р.Л.: Пожалуйста.

И.С.: Чайку?

Р.Л.: Нет, щас я разойдусь.

Фото